Ну понятно.

Круто!Мне нравится! А ты неплохо пишешь!!

Спасибо!...стораюсь...

Angel
да лан?
СОУЧАСНЕГ!!!!!!!!!!!

Аська: -Тук тук

Макс: - Да?

Аська: - Привет, меня Аська зовут.

Номер ICQ: 345694417

Имя: Анастасия

Псевдоним: Аська

Адрес: Россия, Москва

Пол: Женский

Дата рождения: 06/06/1986

Возраст: 17

Макс: - Как видишь, меня зовут Максим.

Номер ICQ: 249119661

Имя: Максим

Псевдоним: Макс

Адрес: Россия, Екатеринбург

Пол: Мужской

Дата рождения: 25/05/1982

Возраст: 21

Аська: - Ну вот и познакомились. Я впервые в Интеренете и ещё никого не знаю тут.

Макс: - А как же ты меня нашла?

Аська: - Обычным поиском. Методом тыка. Случайно набрала твой номер, и мне повезло, ты оказался в онлайне.

Макс: - Понятно.

Аська: - Как у тебя дела?

Макс: - Нормально, а у тебя как?

Аська: - тоже ничего. Сессия вот на носу.

Макс: - А ты в каком институте учишься?

Аська: - В МАИ. Это на Войковской.

Макс:- Я знаю

Аська: - А ты учишься или работаешь уже?

Макс: - Учусь. Рядом. В МАДИ на последнем курсе.

Аська: - А я пока первокурсница

Макс: - Сама поступила или за деньги учишься?

Аська: - Сама, я умная девочка…

А ты после института работать по специальности пойдёшь?

Макс: - Нет. Потом в аспирантуру пойду. Дальше учиться.

Аська: - Умничка.

Макс: - ***

Спустя три дня. Вечер.

Макс: - Аська, ты здесь?

Аська: - Угу. Я просто отходила за кофе и бутербродом.

Макс: - С чем бутерброд?

Аська: - С сыром.

Макс: - Любишь сыр?

Аська: - Обожаю…

Макс: - У тебя есть фотки?

Аська: - Да, но их немного.

Макс: - Вышли их мне на мыло maxmax@mail.ru

Аська: - Сейчас.

Прошло 3 минуты

Макс: - Да ты красавица у нас!

Аська: - Спасибо…

Макс: - Не за что! Вышли ещё парочку?

Аська: - А ты мне свои вышлешь?

Макс: - Конечно. Лови.

Прошло 3 минуты

Аська: - Ты тоже симпатичный парень.

Спустя неделю. Вечер.

Макс: - Ну что, как сессия?

Аська: - остался последний экзамен, но он будет через три дня. Макс, мне пришла в голову гениальная идея! Почему бы нам не встретиться после экзаменов? Институты наши недалеко ведь друг от друга!

Макс: - Замечательная идея!

***

Прошло 5 дней. Ночь.

Аська: - Ты ещё не спишь?

Макс: - Нет. Думаю о нашей встрече.

Аська: - Я тоже. А бывает так, что люди познакомились в Интернете, потом встречались, а потом поженились?

Макс: - Да, бывает. Много об этом слышал…

Аська: - А вдруг мы не узнаем друг друга? Ведь сейчас зима…

Макс: - Я буду в зелёном пуховике и в серой шапке.

Аська: - Так ходит большая половина Москвы!

Макс: - Хорошо. Я буду держать в руках красную розу.

Аська: - оки. Я буду в чёрной шубке в белой шапочке и в руках у меня будет пакетик.

Макс: - Договорились. Только ещё не договорились о месте встречи…

Аська: - На Соколе! Он как раз между Аэропортом и Войковской!

Макс: - справедливо. А где там?

Аська: - Знаешь церковь?

Макс: - конечно!

Аська: - А парк за ней?

Макс: - есесно!

Аська: - Давай в этом парке на детской площадке?

Макс: - безлюдное место…

Аська: - конечно! Зато мы сразу друг друга узнаем!

***

Следующий день.

Максим стоял в дешёвом китайском зелёном пуховике, в серой шапке и с красной розой в руках. Было уже темно. Метель. Пять метров – и уже ничего не видно от снега! Было холодно. Аська опаздывала уже на двадцать минут, но Макс упорно стоял. Он переживал за неё, мало ли что могло с ней случиться в такую погоду!

Внезапно он почувствовал, что он не один. К нему явно кто-то приближался.

-Аська! – радостно воскликнул он и повернулся к звуку поскрипывания снега под подошвами.

Раздался смех. Семеро здоровых парней смотрели на Макса и ржали как лошади. На вид им было лет по 16. Макс растерялся. Они могли причинить Аське вред. Один из парней с бутылкой пива в руках подошёл поближе к Максу и произнёс:

-По**аться с Аськой пришёл, га**он очкастый?!

Последовал дружный смех. Максим непроизвольно сглотнул слюну:

-Что вы с ней сделали?

Смех, вроде бы затихающий, стал ещё громче:

-Придурок, никакой Аськи не существует! Это мы над тобой, му**ком прикалывались! И сюда позвали, чтобы на тебя такого “умного” посмотреть…

Макс изменился в лице, развернулся и пошёл в другую сторону, но был сбит подножкой. Макс упал в снег, но успел обхватить парня и свалить его. Роза упала и была смята телами. Макс быстро ударил парня в лицо, и тут подбежали остальные. Последовал удар тяжёлым ботинком “Гриндерс” в спину. Удар в голову. Что-то тяжёлое опустилось на ухо, был разбит нос и снег окропился кровью. С трудом Макс поднялся и побежал. Один из парней прыгнул ему на спину, свалив на снег опять. Последовали удары кулаками. У кого-то из избивавших парней был кастет. Макс выплюнул осколки передних зубов. Глаз заплыл и не открывался. По спине последовал удар какой-то палкой. Голоса, казалось, рождались в самой голове:

-Ладно, х*й с ним. Пошли отсюда…

-Он кажись сознание потерял…

-За х*й он Серёге в е*ало сунул?

-Б*я, пошли скорее, замёрз я… Водяры возьмём и ко мне… Предки в гости свалили…

Прошло 40 минут.

Красная роза лежала в лужице крови на белом снегу. Цветочек ICQ Макса в списках контактов его друзей тоже навсегда стал красным. Как роза. Роза для Аськи.

это правда!

не зря же говорили что все парни суки...ну не все,но большая часть

я так и не поняла,парень тот че,умер?его ж всеголишь избили-то.......

а бедный.терь стал замкнутым дедом=(

мдо...
И МЫ ГОТОВЫ ЗАНЯТЬСЯ ЭТИМ ДЕЛОМ! fim
...
хде разсказы????ишо хачу!

День рождение Леголаса.
   (от лица Халдира)
   Как я еще после того остался живым? Наверное, Эру решил, что я еще нужен Средиземью. Как остался живым Леголас? Это мне надо говорить спасибо. Я его спас. Я!
   Случилось это через полгода после нашего возвращения в Арду с мира Земля. Я отправился в Лориен к своей драгоценной жене, которая также являлась сестрой Леголаса. Сам Леголас поехал к своей жене—моей сестре в Лихолесье.
   И вот прошло полгода, и я вспомнил, что у Леголаса через день будет 2934 день рождения. Я точно знал, что он его отмечать не будет. В Лихолесье дни рождения отмечают через каждое десятилетие. Вот больной народ! Хорошо, что у нас в Лориене все не так, совсем не так.
   Так вот, я решил сделать Леголасу подарочек. О! Я этот подарочек готовил с того самого момента, как вернулся в Лориен. Я пригласил Леголаса и Эллениэль к нам в Лориен. У нас как раз начинался праздник... я так и не понял, что это был за праздник. Просто Селеберн с жиру бесился и устроил Великий День Надежды Лориена. Под "надеждой Лориена"—Estel Lorien, он, конечно же, подразумевал себя. Так что можно себе представить, что это мог быть за праздник. Селеберну показалось странным, что Владычица Галадриэль в канун этого праздника быстренько уехала в Эмин Бераида, к Кэрдану Корабелу. Мне, да и другим лориенцам, это странным не показалось. Я вот только решил, что это самое подходящее время для меня сделать сразу несколько дел сразу. Подарок для Леголаса в эти дела тоже входил и поэтому в вечер перед праздником он и Эллениэль выехали из Лихолесья, и по тайным тропам быстренько сюда добрались. В полночь я вышел встретить их. Я очень старался, чтобы об их приезде никто, кроме меня и Селервен, не знал. У внешних таланов Лориена мы немножко побазарили, и поехали в Габель-Гэрея (это так называется моя "усадьба"). Я повел их по малохоженным дорогам.
   Селервен выбежала нас встретить. Ну конечно, первой, кому она бросилась на шею, была Эллениэль. Минуты две девки не могли отлипнуть друг от друга. Я на это ничего не сказал. Я ж понимаю, что каждой бабе сначала дорога (после матери) золовка-свояченица, потом собственный брат. Ну а муж... на него пока можно и рукой махнуть. Итак, после того как Селервен обнялась с Леголасом, она схватила вещи Эллениэль и повела ее в дом на второй этаж. Леголас вошел за ними. Я плюнул в сердцах и тоже вошел.
   Прошло около получаса в бардаке. Приезжие устраивались. Потом Селервен повела Эллениэль в баню. Леголас переодевался в спальне для гостей. Я тынялся по кухне, складывая план завтрашних действий. Когда все было более-менее сложено, я решил пойти в свою студию. Это в другом конце усадьбы. Раньше в этой студии Селервен рисовала картины. Кстати, я успел заметить, что лихолесские девушки очень умны и способны к искусству. Чего, конечно, не скажешь о их братьях... В этой студии я держал часть подарка для Леголаса. Я решил пойти проверить, все ли функционирует, как вдруг вошел он. С ним я хотел сейчас общаться "больше всего".
   —Халдир, может, было бы лучше, если бы я взял свою одежду с собой?
   Ну вот. Начинает: и то ему не так, и это не этак. Я повернулся к нему... Ха!
   —Леголас, че тебя колышет, я не понял? Тебя не устраивает этот лориенский халат?—такой себе белого цвета, шелковый, вышитый серебряными нитками, тесемочки с металлическим отливом, и что ему не нравится?—в чем дело?
   —Он... короткий, и... неудобный.
   Ну короткий, ну и что, подумаешь! И не такой он и короткий, чуть выше колен. И совершенно удобный. Ну, подумаешь, пуговиц нет, ну поотрывались, ему что, пояса мало? И обувь классная. Настоящие японские гэта. Я их как себя берегу, все десять пар (это те, что мне Маня подарила).
   —Халдир, а ты сам это когда-нибудь надевал на себя?
   —Сто раз. Ну че там стал в проходе, заваливай,—я подошел к шкафчику у окна,—что будем пить?
   —А что у тебя есть, то и будем,—послышался ехидный голос. Ага, значит так, да? Лишь бы выпить, вот зачем он сюда приехал! Ну, хорошо. Сейчас я ему покажу. И я достал "корону". Это забойная смесь красного вина, водки "Распутин" (все с той же Земли) и фруктового сока. Сейчас Леголасу будет весело. Я достал еще рюмки и подошел к столу.
   Он сидел на подоконнике другого окна и смотрел на мою ночную усадьбу:
   —Халдир, зачем ты меня сюда позвал? Мой День Рождения будет...
   —Завтра,—я откупорил бутылку. Всю студию наполнил вкусный аромат весенних фруктов. Ах, как классно. Я сразу же наполнил рюмки (совсем маленькие, высотой с мою ладонь, шириной с крышечку бутылки, на коротенькой ножке). Для начала я наполнил их только наполовину...
   Прошло около десяти минут, и мы с Леголасом, полупьяные (верней, это он был полупьяный, я был еще трезвый), выпивали на полу под окном на брудершафт. Я, конечно, чувствовал маленькое помутнение в разуме, и я не мог твердо сидеть на полу, но я был трезвый. Я даже наш разговор помню. Могу без запинки дословно повторить:
   —Халдир, ик! Скока мне лет, ик?
   —Много, Леголас, много, но не так много, как мне.
   —Скока имен...но ик!
   —Кажется, 2934 завтра будет.
   —Не а! Не так. Ик! Ик-и-ик!!
   —Так, так.
   —Да? А че мы тут дела...м?
   —Выпиваем...
   И тут я глянул в окно и... Это был он! В моей усадьбе! Шел по моей траве! Ночью! Как он посмел! Нет, я, конечно, понимаю, что он мой владыка, но топтать траву на моей усадьбе ночью, это выходит уже за всякие рамки! Тем более, что Селеберн не надолго мой владыка...
   —Халдир! Халдир!
   Блин, какого он притащил сюда себя! На мою собственность! И как ему не стыдно вмешиваться в мою личную жизнь?!
   —Халдир!
   О, Гил-Гэлад, отец мой, что мне делать?
   —Ха... ик! Дир... ик! Че там так-кое?
   О, нет! Я совсем забыл про этого пьяного обалдуя! Нельзя, чтобы Селеберн его видел. Куда же мне его деть? Владыка обязательно завалит в дом.
   —Халдир!
   —Халллдир, я, кажись, напился до... глю...ик! Ой.
   Селеберн начал колотить в дверь. Надо было идти открывать, пока он ее не выбил, но куда мне деть Леголаса?!
   —Леголас, вставай.
   Ух! Не знал, что эльф может быть настолько тяжелым, я не мог даже поднять его на ноги. Может, это из-за того, что он... что мы были немножко пьяными?
   —Леголас, меня Селеберн задавит, если ты не уберешься отсюда.
   —Дда? А куда?
   —Да куда угодно, хоть в баню.
   —А, хо... ро... ик-шо.
   —Ха-алдир! Ха-алдир! Ха-алдир!
   —Вот и славненько, поднимайся.
   Подниматься он никак не желал. Я хотел было ему помочь, так он, гад малолетний, еще и за голову схватился и начал что-то скулить.
   Эру, Селеберн сейчас выломает дверь! Уже серьезно! Я схватил Леголаса под руки и поволок к бане. А когда я туда с ним все-таки добрался, он вдруг вскочил, как трезвый, и начал орать. Слушать его не было времени, поэтому я схватил одной рукой дверную ручку, а другой Леголаса (кажется, за волосы, тогда я внимания не обратил, но сейчас признаю— это было невежливо).
   —Халдир, ты че, обалдел?!!
   —А что?
   —Но там же девочки!!
   Да, и правда—из бани доносились радостные женские голоса моей жены и сестры. Ну и что? Почему это Леголас так засуетился?
   —Ну и что? Можно подумать, ты никогда не видел собственную сестру и жену без одежды. Давай заваливай!
   Кажется, Селеберн выломал дверь.
   —Не тормози!—с этими словами я открыл дверь в баню и втолкнул туда Леголаса. Потом, быстро захлопнув дверь, я выбежал в коридор. Дверь была еще целая, но я наступил на бутылку из-под "Короны". Она покатилась, а я полетел на дверь в тот момент, когда Селеберн почти открыл ее (оказывается, я не запер дверь на замок, хорошо, что у меня такой вежливый и такой тупой владыка, который, целых пять минут стоя на пороге, не додумался проникнуть в дом при открытой двери). Я сшиб Селеберна и мы покатились на траву. Он сразу же вскочил и уже хотел окатить меня ругательствами и обвинениями, но тут мне в голову пришла одна идейка. Я успел заметить, что Селеберн был в своих любимых синих сапогах, со шнурками сзади.
   Я бухнулся на колени и обхватил владыку за ноги. Наверно, он очень удивился.
   —О, Владыка!—я начал, как всегда, нести свою мыльную оперу.—О! Владыка! Любимый мой хозяин! Король Золотого леса! Надежда Лориена!—попал прямо в десятку,—прошу простить меня! Я слышал Вас и спешил с самого верхнего этажа своего дома, спешил со всех ног! И вот я с Вами! Наконец-то!—опа, я увидел то, чего мне как раз недоставало. И как удачно: Рамил! Что это он делает возле моей Габель-Гэрея? Впрочем, это не важно.
   И я потихоньку стал запутывать шнурки на сапогах Селеберна.
   —Селеберн Великий, Мудрый, Красивый и Добрый, да не упадет Ваш прекрасный стан Вашим драгоценным лицом в грязь, да не предаст Вас ни один лориенец! Да будет праздник над Лориеном!—я почти закончил,—О! Эру!—я заорал в небо,—благодарю за такого владыку!!!—(надеюсь, Эру не обиделся?)
   Ой, Селеберн засмущался. Идиот. Так, главное не впустить его в дом. О, и Рамил как раз на нужной дистанции.
   —Халдир, ты очень хороший слуга,—Селеберн надулся, а я почувствовал, как к моему горлу подкатывается испарение от водки. То есть, грубо выражаясь, отрыжка.
   —Мне надо поговорить с твоей женой.
   Я понял, что сейчас "водочный" газ вырвется наружу, и испортит всю сцену, поэтому я схватил руку Селеберна и поцеловал ее...
   Оййй, какое облегчение. А Селеберн меня сейчас укопает.
   Нет, он даже не заметил...
   —Халдир, веди меня в свой дом, я желаю говорить с твоей женой!
   —Но, Владыка...—куда там, он и слушать меня не хотел. Он шагнул и... упал своим "драгоценным" лицом в грязь (я специально еще и плюнул в это место. Хи-хи).
   —Кто посмел!!!!—заверещал Селеберн. Я вскочил на ноги и указал на Рамила, который беззаботно проходил мимо.
   —Это Рамил, Владыка. Ах ты! Поганый лориенец! Как ты посмел предать Владыку?!!—я вскочил на ноги и побежал к Рамилу. Хм, по-моему, я еще и на Селеберна наступил, честно говоря, это в мои планы не входило. Ну, все равно, я побежал на своего младшего братца. Он же стоял и смотрел на меня, как идиот. И только потом до него дошло, что ему сейчас будет плохо. И он как угорелый начал улепетывать. Я побежал за ним.
   Ну, надо же, не знал, что он может так быстро бегать. Это я про своего владыку. Он догнал меня через пару секунд. Личико у него было "классное". Подробно описывать не буду, скажу только, что оно не было чистым и добродушным.
   —Халдир, кто это посмел уронить меня?
   —Это Рамил, Владыка—он и только он! Видите, как убегает!
   Вдруг мне надоело валять дурака. Я ведь все равно не собирался бегать всю ночь, поэтому я решил оставить Селеберна наедине с его проблемами и отправиться домой.
   —О! Владыка, я вижу, Рамил не один! У него сообщники! Там!—я куда-то махнул рукой и на бегу продолжил,—я догоню их, Владыка. Их много, но ради вас—я их поймаю!
   И, не дождавшись, что он мне ответит, я повернулся на 180 градусов и побежал обратно. Он что-то мне прокричал, вроде: "не подведи меня", или что другое, но я не обращал внимания.
   Я закрыл дверь на замок и пошел на кухню. Закрыл окно, подобрал бутылку и рюмки и поставил их в шкафчик. Потом, от души насмеявшись, я решил пойти в студию Селервен, проверить, как работает подарок для Леголаса.
   Я вышел через заднюю дверь в сад. Как хорошо, что Селервен посадила здесь ночную фиалку. Так приятно пахнет. Я прошел по тропинке к студии. Оглядевшись по сторонам, я аккуратно отодвинул нишу, пройдя узенький коридорчик, я зашел в большую комнату. Так, просто посмотреть на картины моей жены. Они такие красивые. Иногда, когда я смотрю на них, я совершенно забываю, что Селервен—дочь Трандуила. У нее красивые картины: Галадриэль у фонтана, кажется, она назвала ее—"Моя вторая "мама". Мда, ну что ж, это ее право. Еще здесь—"Последний корабль Кэрдана", "Первое кольцо Келебримбора", "Роханская принцесса", "Последний Союз Людей и Эльфов", "Брат в хрустальных пещерах"—моя нелюбимая, "Дорогой Хальди"—моя любимая.
   Немного полюбовавшись картинами, я вышел из комнаты и пошел в соседнюю, поменьше. Я отодвинул шелковую занавеску и зашел внутрь. Вот оно! Это всего лишь часть подарка, но Леголас будет счастлив. Я очень долго его готовил, я очень над ним старался, так что он не может не понравиться. Селервен понравилось. Правда, я не сказал ей, что это для ее брата, и что это не совсем то, что она думает. Она думала, что это—украшение для гостиной. Ха! Если бы, нет, моя дорогая жена, это совсем не украшение.
   Я от удовольствия потер ладони. Это будет завтра...
   Я вернулся в дом. Ух, как я устал. Пойду наверх спать. Нет, сначала я пойду в баню. Ой, стоп, там же вся компания честная. А!—я махнул рукой. Я, что никогда не видел собственную сестру и жену и шурина-зятя-брата без одежды? Хотя нет, Леголаса не видел. Ну, он мне и не нужен, впрочем, как и Эллениэль. Главное—Селервен, горячая вода и я.
   С этими розовыми мыслями я, пританцовывая, поскакал в баню.
   Я открыл дверь и...
   Нет, ну вы видели! Этот лихолесский малолетний извращенец валяется в бассейне в обнимку с моей женой! Гад, как он посмел! Если бы она не была его сестрой, я бы его задушил на месте!!
   ААА!!! Что это та...!
   Чья-то нежная женская рука высунулась из воды и схватила меня за ноги и утащила под мыльную пену. Моя одежда! Моя прическа! Мои сапоги! Я задушу ее!
   Наконец я вынырнул:
   —Ты, Глорфиндейлова дочь! Чтоб тебя триста раз отъездили орки! Какого хрена с редькой ты это сделала?
   В ответ она только пустила в меня изо рта струю мыльной пены. Потом исчезла под водой.
   —О! Братец, что ж ты так... ик! Обижаешь мою сестричку-невестку-золовку?!
   —Да, Ха... ик! Гил-Гэладов сын! Зачем ты меня обижаешь? Чтоб тебя самого триста раз отъездили орки! Понял? О-р-к-и!!! А не орчихи!
   Они еще и издеваются, пьяные рожи! Сейчас я им всем покажу!! Сейчас я их сам всех отъезжу, по триста раз каждого!!!
   Не помню точно, чем это кончилось. Какая-то дыра в памяти. Помню смутно, что я тоже плавал в бассейне. Потом мы как-то оказались наверху, в спальне... По-моему, меня туда отнесла моя жена... Потом мы как-то оказались на кровати... И, по-моему, все четверо... А что было дальше, я не помню. Нет, помню. Помню, что кровать всю ночь тряслась.
   Утром я проснулся. Шторы были задвинуты. Я чувствовал себя немного по-дурному. С трудом забрав с лица волосы, я приподнялся и огляделся по сторонам. Все понятно—ночка была не из спокойных. Плохо, что я ничего не помню. А вот вид спальни явно говорил о том, что моя жена была в азарте. Ковер был перевернут наизнанку. Везде валялись грязные бокалы для вина, несколько стульев перевернуты. Кругом была разбросана одежда. (Что-то ее слишком много было). Я же, естественно, был без одежды, а в комнате было холодновато, так что вылезать из постели было не только обломно, но и холодно. Селервен, забравши три одеяла и оставив мне только одно, спала на другом конце кровати. Я видел лишь ее золотые волосы. Хоть она и Трандуилова дочь, но она самая классная эльфийка на свете.
   Я решил не будить ее. Она, очевидно, сильно устала. Пусть спит. И тут на меня нахлынули та-а-акие глубокие чувства любви, которые так и подталкивали меня написать в честь Селервен песню. Ведь она такая ласковая, заботливая и добрая!
   Я протянул к столику возле кровати руку и нашарил там бумагу и простой карандаш (я привез его с Земли. Очень удобная вещь).
   ...Итак, я уже почти закончил. Да и записывать не надо было, теперь я это стихотворение никогда не забуду. Ну, пока не прочитаю Селервен. О! Так чего ж я жду? Сейчас и прочитаю.
   Я тронул Селервен за плечо. Видимо, она крепко спит. Тогда попробую ее разбудить по-другому. Я наклонился к ней и только хотел поцеловать, но она уже сама проснулась. Я нацепил на лицо улыбочку и тихо промяукал:
   —Я люблю тебя.
   —А я тебя,—тихо ответила она.
   —Эй, Сэл, проснись.
   —Угу.
   Я подергал ее за плечо:
   —Дорогая, проснись...
   Ааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   Кошмар!!!! Ужас!!!! Е-мое!!!! Ааааа!!!! Нет!!!!!
   —Что ты тут делаешь, Трандуиловское отродье?!
   —Что?...Ааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   —Че орешь, придурок!? Выметайся из моей кровати!
   Я думаю, описывать не надо, что произошло.
   —Что?! Это ты пошел вон отсюда!!! Где Эллениэль?!!!
   —Нет! Где Селервен?!!!
   —Халдир, что ты делаешь в моей постели?!
   —Нет, Леголас, что ты здесь делаешь?!
   —Я?! Я здесь спал!!! С Эллениэль...
   —Че? Это я здесь спал с Селервен!
   —Значит, мы здесь спали все.
   Точно. Скорей всего, он прав. Наверно, девчонки ночью притащили нас сюда, а сейчас возятся на кухне и готовят нам еду. Это хорошо. И я как раз прочитаю Селервен свой стих. Вот так себе и представляю: подойду к ней, нежно обниму за плечи и тихо, чтоб Леголас не слышал, прочитаю. Кстати, как оно звучит со стороны? О! Сейчас спрошу у Леголаса.
   —Эй, Леголас!
   Он, видимо, тоже задумался насчет девок. Я еще раз позвал его. Он дернулся:
   —А? Что?
   —Помоги мне, а?
   —Чем?
   —Слушай,—я приготовился, все вспомнил, закрыл глаза и...:
   "Закрой глаза, коснись меня.
   Ты пахнешь соблазном и медом,
   Исчезнет грязь осколков дня,
   Ударит в гонг природа.
   Крадется ночь, как темный зверь,
   Вибрируя в лунном свеченьи,
   Скребется в дверь,
   Стучит в окно,
   Ей холодно одной...
   Лаская ночь, коснись меня,
   Имя тебе—искушенье...
   Дай мне больше, чем просто любовь,
   Дай мне больше, чем страсть,
   Что проходит словно боль.
   Я сгорю в огне, сгорю в тебе—пускай,
   Я смогу стать пеплом, лишь познав твой рай!"
   Я открыл глаза. Леголас сидел ни живой, ни мертвый. Интересно, почему? В его глазах застыл какой-то непонятный страх. Я даже сам испугался. Я даже повернулся посмотреть, не стоит ли за моей спиной Селеберн. Нет, не стоит. А может, Леголас увидел что-то в окне? Шторы как раз открылись порывом ветра.
   Да нет, никого нет. Хотя... Мне показалось, что за полфарлонга я узрел чью-то знакомую наглую рожу, причем с биноклем. Ясно. Орофин. Вот гад! Он, наверно, подглядывал за мной... за нами ночью, за всеми! Извращенец... Вот тебе!—я вытянул вперед руку и показал средний палец.
   —Т-ты это с-серьйййезно?
   Он еще спрашивает! Конечно, Орофин, как истинный сын Трандуила, спокойно может залезть своими грязными глазами в интимную жизнь своих братьев. И зачем только я подарил ему бинокль?! Наверное, затмение на меня какое-то нашло...
   —Конечно, серьезно! Ты еще спрашиваешь!
   —Н-н-ну хорошо.
   Я опять посмотрел на Орофина—либо он не видит, что я его узрел, (что маловероятно), либо ему мои намеки сугубо фиолетовы. Я еще раз показал ему "жест". И тут чьи-то дрожащие пальцы дотронулись до моего обнаженного плеча... Селервен? Хорошо бы.
   —Что? До... Аааа!!!!... Убери от меня свою руку. Тьфу! И как я мог подумать, что это Селервен?!
   —Но ты сам попросил! И имей в виду, остальное я делать не собираюсь! Я не голубой!
   Чего? Че он сказал? Нет, с ним сегодня определенно что-то не то.
   —Че? Че я тебя просил?! Я не просил меня лапать!
   —А я и сам не хочу!
   —Так свали отсюда!
   —Чего это вдруг? Здесь холодно. Если тебе не нравится мое присутствие, то сам выметайся.
   Во-от это наглость! Сам залез в мою личную постель, затащил свою женушку, а теперь еще и права качает!
   —Да пошел ты! И вообще, Леголас, кто тебе позволил даже заходить в мою спальню?! Фе, да мне даже противно твое прикосновение вот этих вот,—я схватил его за запястье левой руки и потряс ее в воздухе,—тощих дистрофических пальцев с обгрызанными ногтями!—ой, меня занесло. Теперь я сам понял. Леголас выдернул свою руку, а потом, округлив глаза, ка-а-ак завопил:
   —Ты! Ты! Ты! Да ты тут сам такое меня просил, типа: "лаская ночь, коснись меня"! "Дай мне больше чем просто любовь"! "Дай познать твой рай"! Фуу! Нет, красиво, конечно, но это пахнет голубизной! А теперь ты еще и переводишь на меня стрелки!
   Он назвал меня "голубым"—тем, кто имеет, э-э-э, тесную любовную связь с мужиком. Ах он гад!
   —Да чтоб ты сдох!!!—я наплевал на все приличия. Я наплевал на то, что Леголас мой шурин, зять, сводный брат. Я наплевал на то, что у меня ныла коленка!!! Я хотел задушить его...
   Нет, все было хорошо. Еще б чуть-чуть, и я бы его задушил, но вдруг что-то произошло: что-то ударило меня в правый глаз, посыпались яркие звездочки, и мы упали на пол. Мне было больно. Он поставил мне фингал!!!... а подлая кровать еще и накрыла нас собой.
   Мне не привыкать. Я когда-то был в таком положении. А вот Леголас начал возмущаться:
   —Халдир, ты не просто гомик, ты—гомик-садист.
   —А ты—тормоз недоношенный и мазохист.
   —А это почему?
   —А потому, что ты начал возмущать только тогда, когда мы загремели. Видно, тебе нравилось, что тебя душили! Да убери от меня свои копыта!
   —Это подушка, педофил недоделанный.
   —Чааагоо!!!
   —А того! Что ты сначала подкатываешь к младшему с гомосексуальными предложениями, а потом еще и душить начинаешь!!!
   —А тебе нравится!
   —Мне—нет. А вот тебе—да.
   —Леголас, еще одно слово, и я оставлю тебя под кроватью!—я почти выбрался из-под этой дубовой плиты. Холодно, конечно, и все свои одеяла и простыни я оставил там. Но свобода этого стоила. Вот еще чуть-чуть... Мама родная, это все равно, что родится во второй раз! Так, так, так. О! Эру! Как хорошо на свободе!!! Как только я выбрался, я похватал одежду. Свою, не свою—по барабану. Я молнией понесся в баню, и с разбегу нырнул в воду...
   Ааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!аааааааааааааааааааА!!!!!!!!!!!(сколько я сегодня уже успел поорать?) Вода было ледяная! Совсем забыл, что Селервен по утрам принимает "прохладные" ванны. Я, наверное, весь посинел и покрылся пупырышками, как огурец. Единственное, что было хорошо—это уменьшило боль под глазом. Я тут же выскочил из бассейна и подскочил к зеркалу. Ой-ё-ё-ё-ё-ё-ёй! Какой нехороший фингал! Что скажет Селервен, когда это увидит?! Кстати, где она?
   Я наскоро вытерся полотенцем, нацепил халат, тот самый, в котором вчера ходил Леголас. (Только сейчас я понимаю, что это было негигиенично...). Я вышел из бани и прошел на кухню. Там вместо своих жены и сестры, стоящих у печки, я увидел большую дулю: ни-фи-га! Вот так. Кухня была не только без девок, но и без теплого завтрака, без вина, и... орать у меня не было сил. Я только заныл в сердцах—там стоял Рамил в обиженно-гордой позе и... надутый СЕЛЕБЕРН!!!
   —Халдир! Как ты посмел врать мне?—Селеберн грозно посмотрел на меня. В голове у меня закрутилось множество мыслей:1—что делать с Рамилом?, 2—что делать с Селеберном?, 3—куда деть Леголаса?, 4—где моя жена?, 5—не увидел ли Владыка мою сестру?
   —Халдир, ты обманул меня! Ты сказал, что Рамил посмел позволить мне упасть. Рамил говорит, что это не так.
   —Да!—обижено всхлипнул Рамил. Я присмотрелся к нему повнимательней и заметил, что у него под глазом (тоже правым) виднелся синеватый отпечаток. Значит, Селеберн с ним поговорил. И чувствует же, гад, что Рамил его сын, иначе он бы поставил ему, как и мне в таких ситуациях, два темно-лиловых фонаря. Но все равно, нужно было немедленно что-то наврать, пока Леголас не вылез из спальни.
   Я упал на колени. И, пробежав так к Селеберну, я схватил его за ноги и истерическим голосом начал орать:
   —О, Владыка! Прошу простить меня! Но я Вам не врал! Но я каюсь—я ошибся!! Я... Я...—я услышал со второго этажа возмущенные крики Леголаса, и повысил голос и завыл,—О, Владыка—самый мудрый, добрый, красивый, честный и справедливый!!! Я принял Рамила за обидчика!!! Я погнался за ним!...
   —Халдир, твою блин, где мой халат...—это уже Леголас.
   —Что это, Владыка?—это уже Рамил.
   —Где?—это уже Владыка. Я заорал еще громче:
   —Я погнался за ним!!! А Вы, ваше светлое высочество, Вы догнали меня!!! Потом я услышал кого-то еще!!!! Их было много!!! Вы же помните!!!
   —Да,—Селеберн надулся еще больше. Я продолжил:
   —Я погнался за ними!!!! А Вы побежали за Рамилом!!!
   —Это неправда! Я ничего плохого Селеберну не делааал!!!—он опять захныкал. Леголас опять кричал сверху. Я заорал:
   —Да!!! Рамил не виноват!!! Это были те, за которыми я погнался!!! Я догнал их!!! Но они меня избили, вот, видите фингал!!!!—я указал на свой правый глаз. Тьфу, похоже, Селеберн и Рамил поверили. Ну, что ж, я должен сказать Леголасу спасибо. А вот он опять орет. Надо его заткнуть.
   —Халдир, что это?—Селеберн прислушался. Братец тоже. Я, продолжая орать, ответил:
   —О, Владыка, это Селервен!!! Прошу великодушно простить меня!!!! Я! Сейчас! Вернусь!
   Я рванул от них и со скоростью ветра вбежал по лестнице и влетел в комнату. Леголас уже успел вылезти из-под кровати и напялить на себя коротенький, голубенький халатик Селервен. (Подчеркиваю, халатик голубенький, хи-хи). Свои волосы он кое-как замотал шнурком от шторы. Гад, а? Вандал чертов!!!!
   Но ругать его за это не было времени. И как только этот идиот открыл рот, я подскочил к нему и легонько дал в челюсть (совсем легонько (я помнил что у него сегодня День Рождения)), потом припечатал ко рту свою ладонь и прошипел прямо в ухо:
   —Если ты, голубая лихолесская извращенная мазохистская тварь, хоть подумаешь что-то вякнуть, я сверну тебе хребет!!!
   Подействовало.
   По лестнице взбирался Селеберн. Я слышал его тяжелые гордые шаги. Следом бежали малолетние легкие шажки. Я думал: куда бы мне деть Леголаса? В гардероб! Перешагивая рюмки, одежду, я поволок его к шкафу и, прежде чем запихать внутрь, напомнил:
   —Только крякни!...—но тут вошел Селеберн. Я закрыл дверь шкафа. Вошел Рамил. Я резко упал на пол и начал ломать комедию:
   —О, Владыка! Я умираю!!!
   Рамил посмотрел на меня с видом обреченного, я продолжил:
   —Я умираю! О, Мандос, прими меня в свои чертоги!
   Рамил грустно вздохнул. Мне даже стало жаль его больше, чем себя. А Селеберн уставился на мою кровать. Видимо зависть взяла.
   —Халдир, почему твоя кровать перевернута? И где Селервен?
   —Ее здесь нет! Владыка, где она?!!! Я умру, если не узнаю!!!
   Рамил что-то взял со столика у кровати:
   —Вот, Владыка, что это?
   Если это мое стихотворение—Манве свидетель, я убью Рамила. Но это оказался не стих. Селеберн сощурился (и с чего бы это? У него вроде зрение хорошее, он же эльф! Наверное, просто окосел от пьянства...) а потом прочитал:
   —"Дорогой Хальди, оставляю вас спать. Спасибо за ночку. Мы с Эл пойдем на границы. На ту полянку. Там есть хороший подарок для сам понимаешь кого.
   Дорогой Легси, спи, отдыхай, балдей и веселись. Мы скоро вернемся. Целую, целую, целую. С Днем Рождения!"
   —Что такое "Хальди" и "Легси", Владыка?—Рамил вечно сует свой нос не в свое дело.
   —Да Халдир, что это значит?—Селеберн потряс запиской. Я всем собой пожелал, чтобы он провалился.
   —Селервен оставила мне эту записку, Владыка.
   —А что такое "Хальди", "Легси", "Эл" и что значит "та поляна" и у кого это День Рождения?
   Чтоб ты сдох, Селеберн!
   —"Хальди"—это я, Владыка. Так Селервен меня ласково называет, а "Эл" и "Легси"—это ее воображаемые человечки, причем у воображаемого человечка "Легси" День Рождения.
   —Да?
   —Не удивляйтесь, Владыка. Она же из Лихолесья.
   Я готов был оторвать Рамилу голову. А? Что Селеберн еще хочет?
   —А почему кровать в таком виде?
   Ну тупой!!! Ну идиот!!! Скорей бы вечер...
   —Это у нас была "та самая ночка", драгоценный Владыка,—я встал на ноги.
   —Да? А...—Селеберн вдруг опомнился и громко и напыщенно сказал мне:
   —Я желаю тебя, Халдир, видеть в своем дворце. Приводи себя в порядок и немедленно приходи.
   —Есть, Владыка—я встал в постойку "смирно". Селеберну это понравилось. Потом он повернулся к Рамилу:
   —Рамил, веди меня во дворец, я желаю ожидать там Халдира.
   —Хорошо, Владыка,—промямлил тот.
   (Наверняка Селеберн вчера выпивал! Что-то он сегодня как-то особенно тупой)
   Минут через десять они вышли из комнаты. А через некоторое время я услышал, как хлопнула входная дверь. Я выглянул из комнаты—их не было. Они действительно свалили. Потом я закрыл дверь, круто развернулся и подошел к окну. И со всем смаком показал Орофину "от локтя". Ха! По-моему, он обломался. Я закрыл шторы.
   Вдруг открылась дверца шкафа, и оттуда вывалился Леголас. Он был чем-то недоволен. Он очень злобно на меня посмотрел, в его руке возник тапочек Селервен:
   —"Воображаемые человечки", значит?! Ах ты падла,—он швырнул в меня тапком. Я еле успел отклониться. Он что, взбесился что ли?
   —А ну рассказывай все по порядку—в чем дело?!
   Он морально припер меня к стене. Я понял, что деваться некуда. Придется рассказывать. Но все ему рассказывать я не буду. Только то, что ему можно знать:
   —Нууу,—только вот как начать...—Селеберн не знает, что вы с Эллениэль здесь. Об этом знаю только я и Селервен,—я глянул в сторону окна,—ну и Орофин,—я про себя отметил, что нужно набить морду своему братцу.
   —Ага. И почему же так?
   Леголас какой-то прибахнутый немножко. Сам же видел, что эта тварь подглядывала за нами ночью.
   —Да, потому, что этот идиот со своим биноклем...
   —Я про Селеберна.
   А, он про Селеберна...
   —А, ты про Селеберна? Я не хотел ему говорить, что сюда собирается приехать Трандуилов сын. Он бы разозлился. Особенно сегодня.
   —А это почему?
   —Сегодня его праздник—Эстель Лориен,—Эстель, надежда, это сам Селеберн, если ты не допетрил.
   —Я понял. Даже более того, я понял, почему Галадриэль уехала в Гавани,—он поднялся на ноги,—я все понял. Я понял, почему ты меня сюда позвал, якобы отметить мой 2934 День Рождения.
   Я испугался. Неужели он настолько догадливый, что понял про мое сегодняшнее покушение на Селеберна?!!
   —Д-да?
   —Да. Это чтобы испортить праздник твоему Владыке моим присутствием.
   —И все?
   —А что еще?
   О Ээээруууу!!! Как я тебе благодарен! Леголас не догадался! Спасибо Тебе! Ох, как я люблю, когда Леголас тупой. Он тогда такой наивный и безобидный (и я сразу чувствую, что я его старше в два раза...).
   —Халдир, ты еще что-то задумал?
   —Нет. Пошли хавать,—почти тая от радости, я вышел из комнаты. Нужно было приготовить завтрак и бежать к Селеберну. Выходя из комнаты, я бросил Леголасу через плечо:
   —Поставь на место кровать, уложи постель. И дуй на кухню,—я закрыл за собой дверь и спустился по лестнице. Леголас что-то кричал мне про мое нахальство и про халат... Но я его не слушал.
   Я пошел на кухню. Нужно было что-то быстро сготовить, накормить себя и Леголаса и бежать к Селеберну во дворец (тьфу ты елки, чтоб он провалился со своим дворцом). Я заглянул в кладовую, та-ак что тут есть? Ага пицца (моего приготовления), салат (до сих пор не испортился (вот какая это полезная штука—вакуумная посуда, которую я привез с Земли)), бекон, чипсы с сыром (а это уже Селервен) и компот из сухофруктов (фу-у-у, ненавижу), хрен (растение такое—приправа), горчица и карри. Ладно, все это пригодится. Только надо разогреть пиццу.
   Я выложил все это на стол, схватил пиццу и сунул ее в микроволновую печь (тоже с Земли).
   —Халдир!
   Я аж передернулся. Неужели я слышу Селе... стоп, какой Селеберн. Я развернулся. Так и есть. Леголас. Вечно пугает меня своим присутствием. Вот, явился, в халатике Селервен.
   —Ты еще вообще без ничего б сюда выполз!
   —В чем дело?—он сердито на меня посмотрел.
   —Ты поставил кровать на место? Вещи поскладывал?
   —Да. Отдай халат.
   Я посмотрел на себя. Блин, я ж в его халате. Верней, я в своем халате, кото... а, ладно. Все равно я не буду тратить время на переодевание. Потерпит.
   —Потерпишь.
   —Нет, не потерплю.
   —Слушай, не базарь, как Селеберн.
   Он хотел было что-то сказать. Но не стал, а просто взял и вышел из кухни. Вот так, нагло. Через минуту я услышал громкий грохот, от хлопанья дверью. Меня это разозлило, мало того, что он тут портит мне буквально все утро, так он еще и двери выбивает! Вандал!
   Что-то запипикало. Печка! Пицца готова. Я вытащил ее из печки и поставил на стол. Потом расставил там остальную еду. Хавать надо было быстро. Поэтому я не стал тратить время и звать Леголаса. Захочет хавать, придет сам.
   Я уже почти доедал, как опять хлопнула дверь. Я услышал шаги на лестнице. Потом в кухне появилось оно, в моем любимом халате с черным поясом и перламутровыми пуговицами. Леголас скрестил руки и стал передо мной. Я хотел было сделать вид, что не замечаю его, но...
   —Че те надо?!
   —Я жду извинений.
   Ха! Я чуть не подавился чипсами. Во, наглый, а?
   —Ха! Ты что о себе возомнил?
   —Халдир, я жду.
   —Ну и жди. И халат мой положь туда, где взял.
   —Не положу.
   Я пожал плечами. И потянулся к горчице. Леголас, видимо, собирался долго так стоять. Ладно, пускай стоит...
   ...Ну нет, это так нервирует!
   —Сядь, Леголас!—сказал я на квенийском.
   —Нет.
   —Сядь, а то я перейду на синдарин.
   —Ха-ха,—притворно посмеялся он,—опять за старое.
   —Угу. Сядь, Леголас.
   —Халдир, ну почему ты такой идиот...
   Я идиот??! И это он смеет говорить мне в моём доме?! Да как он посмел?!
   Я вскочил со стула.
   —Чтооооооо!!!!!!!! Да как ты посмел мне, мне, МНЕ! Это говорить?!
   —Да вот посмел, как видишь.
   Я крепко сжал в руках банку с горчицей.
   —Сядь и заткнись! А то я скормлю тебе всю банку целиком и про крышку не забуду! Клянусь родителями Орофина!
   Он посмотрел на меня очумелыми глазами и медленно отошел назад. Видимо, у меня был очень бешеный взгляд. Он медленно, не отрывая от меня глаз, сел на свой стул. Я тоже успокоился и сел на свой стул. Мы долго смотрели друг на друга (это мне напомнило тот наш разговор на кухне Мани). У меня даже аппетит пропал. А он все смотрел на меня... Я поставил банку на стол, поближе к себе. На всякий случай. А он все смотрел... Я глянул в окно. А он все смотрел, гад! Я протянул руку к чипсам, а он все смотрел! Мое терпение лопнуло:
   —Ну чего вылупился!?
   —Я?! Я жду, когда ты передо мной извинишься!
   —Дулю! Даже две, да еще на постном масле!2
   —Халдир! Я сейчас свалю домой!
   Нашел, чем мне угрожать! Он думает, что я тут сижу и молюсь Варде, чтобы он не уезжал! Даже наоборот! О, Святая Варда, пусть скорей уедет отсюда!
   —Ну и скатертью дорожка! Вперед! Я тебя тут не держу.
   —Хорошо,—он встал,—но начала я зайду к Селеберну и все ему расскажу.
   —Оё-ё-ёй! Ну и что ты ему расскажешь?
   —А то, что ты собираешься его убить, а меня ты сюда позвал. Чтобы обеспечить себе алиби, а еще я расскажу, что твое орудие убийства у тебя в... в студии твоей жены!
   Он быстро направился к входной двери! Он сказал правду! Я это знаю! Он поедет к Владыке в моем халате и все ему расскажет!!! Он меня сдаст!!! Леголас все знает!!! Его надо убить!!! Или остановить...
   Он потянулся к ручке!!!!!!!
   Я судорожно шарил руками по столу.
   Нельзя его выпускать из дома!!!
   Мне под руку подвернулась банка с горчицей (хорошо, что я поставил ее рядом (как чувствовал)). Я замахнулся и швырнул банку. И попал прямо ему прямо по затылку. Йеес! Как удачно!
   Он развернулся, его глаза сошлись к носу:
   —Х-халдир, ты ччего?—его вдруг закачало на месте.
   Тут я понял, что перегнул палку. Плохо, только б он не сдох! Девки меня закопают!
   Пошатываясь, Леголас схватился за дверную ручку.
   Он сейчас убежит!!! Я кинулся к нему. Нужно было его остановить!!!
   Но как только я подбежал к Леголасу, его опять зашатало и он, видимо, потерял опору под ногами. Я хотел уже было поймать его, но тут открылась дверь и приложила его по лбу. Он грохнулся прямо на меня. Мы упали на пол.
   Дверь открылась.
   О, валары, майяр, Эру, только б это был не Селеберн! Только б это был не Селеберн! Пусть это будет кто угодно, только не...
   Аааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   Надо быть осторожным с просьбами.
   —О-паньки! Хамдир! Так мне не привиделось?!
   —Орофин, твоего отца, что ты тут делаешь!?
   — Я, видимо, не вовремя. Я в гости пришел.
   —Иди лучше на ***!!!!
   —Нет, я сейчас прямо к Селеберну! Бедный Легси, ты смотри не забывай, что у него жена есть,—он развернулся, но я был быстрее и сильнее. Я отпихнул Леголаса и кинулся на Орофина. И приложил его лицом в лужу (в ту, в которую вчера грохнулся Селеберн).
   —Ты, падла, я тебя сейчас ка-а-ак!...
   Но он только рассмеялся:
   —Ха-ха, Хамдир, не забывай, что я твой брат, и у тебя жена есть! К тому же я не го...
   Я опять пихнул его мордой в грязь и заорал:
   —Заткни пасть! Если я увижу тебя возле Селеберна, клянусь твоим отцом—убью!
   Да уж... не вышло у меня это... Этот гад Орофин врезал мне затылком по НОСУ!! Потом он умудрился перекрутиться и врезать мне коленкой по... ой больно было!
   Убегая, он пообещал мне:
   —Ты подожди, об этом еще и мой отец узнает!—он со скоростью ветра умчался за деревья.
   Я встал на ноги. Уууййййй!!! Ну, я ему покажу! Кастрирую при первой же встрече! Аййй! Мне было очень больно. И я был зол! Я готов был задушить каждого первого встречного (жаль, рядом владыки не было).
   Корчась от боли, я еле-еле заполз в дом. На полу валялся бесчувственный Леголас. Прекрасно, еще один идиот на мою голову. И чего он тут разлегся?
   Я легонько пихнул его ногой. Никакой реакции. Тогда я опустился на колени.
   —Айййй! Блин. Твою ж мать, Леголас, вставай!!!—я подергал его за воротник,—Леголас, если не встанешь, я перейду к искусственному дыханию рот в...
   —О нет, только не это,—пробормотал он и схватился руками на голову. Ну, я же знал, что это подействует. Я встал на ноги (до сих пор болело). Орофин мне за ЭТО ответит, а еще и за НОС!!!
   Что-то схватило меня за лодыжку, и я грохнулся на пол. Мой копчик!!!!
   —Ты что творишь?!!
   —Это тебе за то, что кинул в меня эту гадость!
   —А не фиг было мне тут угрожать!
   —Я не угрожал!
   —А как это называется?!
   —Что?!
   —То, что ты мне наорал, что ты все знаешь!
   —Я пошутил... так это правда?!—он торопливо сел,—ты что, собираешься убить Селеберна тем, что в студии Селервен?!
   У меня душа ушла в пятки. Ну почему я сегодня такой идиот? Конечно, Леголас мог это все наврать, и я мог отбрехаться. А теперь хоть отбрехивайся, хоть нет—ничего не поможет. Теперь мне в самом деле остается только заткнуть его раз и навсегда. Скажу Сэл и Эл, что это—несчастный случай. Ну, подумаешь, зарезался. Или там утопился в бане, или отравился, или повесился. Или все вместе сразу. Выбор богат.
   —Халдир, ты что, в самом деле собираешься убить своего владыку тем, что в студии Селервен?
   Я нашарил за собой ту самую банку с горчицей. Я все решил, это будет отравление от избытка приправы.
   Я ухмыльнулся. И поманил пальцем Леголаса.
   —Что?
   Я легко махнул головой влево. Он сузил глаза:
   —Что?
   Я повторил жест.
   —Да, что?
   —Да иди сюда, балбес!
   Мама, какой он наивный. Он и вправду пополз ко мне. Я спрятал руки за спиной.
   —Хочешь знать, правда это или нет?
   —Что?
   —То, что я собираюсь убить Владыку тем, что в студии Селервен.
   —Да, хочу.
   —Знаешь, ты много хочешь. Но так и быть—это правда.
   Он обалдело на меня посмотрел:
   —Что?
   Моя свободная рука уже потянулась к нему, но тут...
   —Хаааа!!! Ты что, того! Ты хочешь убить Селеберна картинами Селервен?!! Не смеши мои тапочки! И из-за этой дурости ты стукнул меня по голове! Ты—садист.
   —Так ты мне веришь?
   —О, да! Конечно!
   ...И почему я так поступил? Что мне сделают девки, страшно подумать. Почему я сначала долбанул его этой бутылкой, и только потом понял, что он прикалывается? Это все Селеберн, благо я его сегодня убью...
   Я подошел к лестнице во дворец. Достал зеркало. Ну что ж, лицо у меня нормальное, за исключением фингала (ну, это часто бывает у тех, кто служит Селеберну). Прическа тоже вроде бы нормальная. А главное, простая: распущенные волосы с прямым пробором, a la Глирхуин. Одежка тоже классная. Селеберн и не поверит, чем я только что занимался дома. А я ему и не скажу.
   Я смело шагнул на первую ступеньку.
   Когда я подошел к двери в кабинет Селеберна, я услышал голоса: вредно-нахальный и наивно-малолетний. Все ясно: мои братцы.
   —Неужели это правда?
   —Да, я тебе базарю. Ты б зрел, че они на кухне вытворяли!
   —Ой!
   —Королек просечет, хана ему будет. Он его упакует, как Тузик марлевые трусы! Вот тогда и я в его кишках потаскаюсь—девки штабелями падать будут. Я тебе базарю!
   —А вот я тебе базарю,—я вломился в кабинет. Орофин сидел на столе с ногами, а Рамил стоял рядом и вытирал пыль со спинки кресла.
   —А вот я тебе базарю: это твои последние минуты твоей вонючей жизни, дитя пьянки! Рамил, испарись.
   —Но...
   —Пшел вон!!—гаркнул я на него. Он испуганно на меня глянул и убежал из кабинета, не забыв прикрыть дверь (все понимает!). Я грозно глянул на Орофина. Он даже не дернулся:
   —Ну и че ты мне пробазаришь, гомик, извращенец, совратитель малолетних?
   Я взял со стены старую катану Селеберна. Орофин и сейчас не дернулся.
   —Ой, ой, ой. Вы посмотрите на него. Хамдир во всеоружии! Смотри, чтоб резинка на белье не лопнула.
   Меня его поведение бесило:
   —Что ты сказал Селеберну?!
   —Пока ничего, да и не скажу. Ему все Рамил расскажет.
   —Ну, тогда я тебя сейчас прирежу!
   —Меня?! Иди лучше Рамила прирежь, целей будешь.
   Я просто заорал и с мечом побежал на Орофина. Он не ожидал такого поворота событий. Он был точно уверен, что я блефую. Но я уже давно перестал блефовать.
   Он завизжал и спрыгнул со стола. Бумажные свитки, графиты и перья упали на ковер. Посыпались книги и все барахло, что лежало у Селеберна на столе.
   —Эй-эй, Хамдир, смотри, что ты натворил! Испоганил Т.Б.3 Селеберна! Аай! Ты мне так бошку отрубишь! Да ты что, псих, что ли!?! Впрочем, чего я спрашиваю... Хамдир, я расскажу маме!!! Хамдир, чтоб ты сдох, это был мой новый сапог!! Ааааа!!!
   Я никак не мог понять, как Орофин еще и умудряется в таких ситуациях трепаться... Впрочем, если подумать...
   —Хамдир, ты—урод! Я все расскажу Сэл! Аааа!—он зацепился за край ковра и упал на пол. Видимо, больно треснулся носом. Прикрывая его ладонью, он испуганно на меня глянул. Я занес меч.
   —Ааааа!!! Хамдир, это нечестно! Безоружных и тем более лежачих не бьют!!
   —Мне плевать!
   —А! К-к-клян-нусь, я ни-ничего не-не ссскажу Сссселеберну!
   —Ну конечно, больше ты вообще ничего не скажешь!
   Его глаза стали такими большими, что меня даже передернуло. Орофин вдруг быстро вскочил и со всего духу выбежал из кабинета. Я не стал за ним гнаться. Главное, что я его напугал. Подошел к стене и повесил обратно меч. Потом принялся поднимать с пола попадавшие вещи. Вдруг я услышал:
   —О, В-владыка, п-п-простите! Я п-п-приношу ссссвои глубббочайшие из... из... извините. А!
   Потом звук быстротопающих шагов. Я улыбнулся. Но через секунду, перестал: вошел Владыка. Он надменно на меня посмотрел. Я быстро поставил на стол то, что у меня было в руках, и бухнулся в ноги Селеберну. Жаль, сапоги были не те, не на шнурках. Да и во второй раз этот прикол не будет настолько смешным.
   —Халдир, что с Орофином?
   —Понятия не имею, дорогой Владыка.
   —Халдир, встань, когда я с тобой разговариваю.
   —Простите, Владыка,—я поднялся на ноги.
   —Почему Орофин так странно разговаривает? Почему он мне не поклонился? И как он посмел в меня врезаться?—Селеберн вдруг глянул за мной на стол. Его лицо стало сердитым,—почему мои вещи лежат в таком беспорядке?
   Он с надутым и сердитым видом подошел к столу и стал все бережно расставлять. На те самые места, где оно и лежало, ориентируясь по чистым пятнам на пыльном столе.
   —Ты не ответил на мои вопросы, Халдир.
   —Я, Владыка, зашел к Вам в кабинет и...
   —Замолчи, Халдир!—крикнул вдруг Селеберн,—и закрой дверь, я желаю с тобой разговаривать.
   Я пожал плечами (естественно, Селеберн этого не видел) и послушно закрыл дверь.
   —На замок, Халдир.
   Я послушался.
   Селеберн сел в кресло, положив ноги на стол. Он презрительно на меня посмотрел:
   —Подойди ко мне, Халдир.
   Я подошел.
   —Халдир, сегодня великий праздник... да подойди ближе!
   Я вплотную подошел к столу. Селеберн посмотрел на меня, как на дурака:
   —На два шага назад, Халдир.
   Мысленно послав владыку к трем чертям, я стал там, куда он сказал. Он мельком глянул в окно, потом повернулся ко мне:
   —Итак, как я сказал, сегодня великий праздник, Халдир. И у меня нет времени выслушивать от тебя ответы на мои вопросы.
   Блин, а я, как будто, так горел пламенным желанием ответить на них!
   —Поэтому я желаю видеть их в письменной форме сегодня вечером перед праздником у себя на этом столе. Ясно?
   —Слушаюсь, Владыка!
   —Ты помнишь вопросы?
   —Нет, Владыка.
   —Ты—идиот, Халдир!
   —Как Вам будет угодно, светлейший Владыка.
   —Не перебивай меня! Так вот, специально для тебя повторяю: вопрос первый: что с Орофином?. Вопрос второй: почему Орофин так странно разговаривает? Вопрос третий: почему Орофин мне не поклонился? Вопрос четвертый: почему Орофин посмел в меня врезаться? Вопрос пятый: почему мои вещи лежали на ковре в таком беспорядке? Вопрос шестой: куда делся Рамил? Вопрос седьмой... а, нет это уже не то. На вопрос шестой и седьмой можешь не отвечать.
   —Премного благодарен, Владыка,—я поклонился. Конечно, я пропустил все эти вопросы мимо ушей. Ух, как я жду этого вечера. Убью, как только начнется праздник.
   —Очень хорошо, Халдир,—он вдруг пристально посмотрел на меня,—Халдир, ты в порядке?
   —В полном, Владыка.
   —Прекрасно. Мне показалось, что ты до сих пор не можешь отойти от сегодняшней ночи.
   Да, наверно, когда я убивал Орофина, испортились моя прическа и одежда. Ну, это и хорошо, пусть Селеберн себе думает так, как думает. Я про себя ухмыльнулся.
   —О нет, Владыка, все хорошо.
   —Хорошо, продолжим,—видно было, что Селеберн как-то завистливо на меня посмотрел. Я же сохранял полную невозмутимость на лице.
   —Халдир, как я уже говорил, сегодня праздник. Эстель Лориен. Ты, конечно, понимаешь, кто заслуживает такое звание.
   Я решил немножко поприкалываться—обстановка в кабинете становилась ужасно нудной.
   —Конечно, Владыка. Это звание заслуживает наша дорогая Госпожа—Владычица Галадриэль, Ваша обожаемая супруга!
   Селеберн обломался. А я даже не ухмыльнулся.
   —Э-э-э, да, ты прав, Халдир.
   Интересно, как он выкрутится?
   —Но Владычица покинула Лотлориен и уехала в Эмин Бераида к Владыке Кэрдану. И поэтому, в ее отсутствие, Надеждой Лориена буду провозглашен Я!
   —О, конечно, Владыка! Вы наша последняя надежда в жизни!
   —Конечно! Но к празднику надо все подготовить. Поэтому я поручаю тебе украсить главный зал, холл и позаботится об угощениях. А теперь приведи мне Рамила, и за работу.
   —С удовольствием, Владыка.
   —Да, а когда закончишь, я желаю видеть твою жену.
   Это меня уже в самом деле заинтересовало:
   —Светлейший Владыка, позвольте спросить, чем она Вас обидела! Я немедленно взыщу с нее!
   —О, нет, Халдир. Я ею доволен. Очень доволен. Но я обязан ее видеть.
   —Прошу меня простить, Владыка, но она уехала домой, в Таур-э-Ндаэдэлос, в дом отца своего.
   —Как?! Как она посмела?! Я не давал ей разрешение на выезд!!
   Я подумал, что лучше упасть на колени. А то Владыка в сильном раздражении еще что-нибудь швырнет в меня. А так стол защищает.
   Я упал на ковер. Селеберн вскочил из-за стола и подскочил ко мне. Ну надо же. Неужто у него такое пламенное желание меня избить, что он даже не поленился встать с кресла?
   —Халдир, Халдир, что с тобой?! Тебе плохо?
   Странно, почему это его так беспокоит?
   —Нет, Владыка.
   —Тогда встань!
   Я вскочил.
   —Халдир, сегодня праздник, и я не буду тебя ругать за бездумное поведение твоей жены. Сегодня не буду.
   —Спасибо, Владыка,—я поклонился.
   —Но завтра чтобы она была здесь, вместе с тобой!
   —Слушаюсь и повинуюсь.
   —После того как закончишь работу, отправишься за женой! Хотя... нет, ты не успеешь тогда вернуться на праздник. Тогда... Тогда после праздника и отправишься. Все, свободен. И про ответы не забудь! Поди вон!
   —Благодарю, Владыка,—я поклонился и направился к двери. Как только я коснулся задвижки, Селеберн опять закричал, я аж дернулся.
   —Халдир, приведи ко мне Рамила. И не забудь сначала открыть замок.
   —Спасибо, Владыка, а я про него забыл.
   Когда я наконец выбрался из кабинета Селеберна и шел по коридору в главный зал, я увидел Рамила, который сидел на подоконнике и что-то рассказывал двум девушкам.
   —А ну заткнись!!!
   Они все трое вздрогнули. Одна девушка дернула рукой и случайно задела Рамила. Он перекинулся через подоконник и исчез за окном. Девушки завизжали.
   —Да заткнитесь!—я подошел к окну. Рамил легко приземлился на нижнюю ветку и схватился за ствол. Он испуганно смотрел на меня. Я повернулся к девушкам:
   —Че разорались, как кошки в марте?!
   —А?
   —Что вы тут делаете?!
   Они, сбиваясь и перебивая друг друга, кое-как рассказали мне, что по повеленью владыки шли распоряжаться насчет напитков, потом встретили Рамила. И он им рассказывал, как я вчера "посмел позволить Селеберну упасть".
   —Что он еще вам сказал?
   —Б-больше ни-ничего.
   —Клянемся!
   —Да.
   Это были Лотбрит и Гродгаэр—дочери-близняшки одной эльфийки из Серебристых Гаваней. Их мать давно умерла, и после их смерти они переехали в Лориен под покровительство Галадриэль. Им еще и двухсот нет. Поэтому они были еще глупей Рамила. И обмануть их было—раз плюнуть.
   —Ладно,—ответил я,—идите туда, куда вас послал Владыка. Да, кстати,—я решил кое-что добавить,—я как раз иду от Владыки. Он сказал, чтобы я поручил кому-нибудь позаботится об угощениях.
   —Но мы и так уже заняты,—робко сказал Лотбрит. Ее сестра добавила:
   —Ага. И у нас и так много работы.
   —Да, но Владыка пообещал, что тому, кто это сделает, он подарит незабываемые впечатления.
   Девушки засмущались, наконец Гротгаэр сказала:
   —Он на поперек горла стоит, какие тут незабываемые впечатления?!
   —Да, самое незабываемое впечатление, которое он может нам доставить, это натравить на себя Балрога!..
   —И во время праздника...
   —При всех.
   Да, видимо, все лориенцы мечтают об одном и том же:
   —Да о чем базар! Именно это он мне и сказал. Вот увидите.
   Они поверили мне и пошли на кухню. Ну, я же ведь не врал. Я сказал правду. Сегодня весь Лориен получит незабываемые впечатления.

***
Дождь бил в окно. Разбивался и тонкими ручейками стекал вниз. Она сидела на подоконнике подтянув колени к груди. Она думала что любовь не проходит никогда но оказалась не права. Он разлюбил. Разбил её мечту. Сжёг её сказку. Расшатал веру. Веру в настоящую любовь. Он ушёл и наверное уже счастлив с другой. Только он не даёт гарантии что мечты той другой он не растопчет. Как всегда. И почему только она его полюбила? Была глупа. Почему была? Да она его любит значит глупа вдвойне. Она плачет? Нет. Слёзы давно закончились. Осталась только боль. Боль и обида. Сердце то ускоренно билось то пропускало удары. Слёзы вновь засверкали на глазах. Сердце сжалось, как котёнок сжимается в клубок. Полу-всхлип полу-стон вырвался из её груди. Капли дождя казалось хотят коснуться её гладкой нежной кожи но натыкаются на безжалостное и холодное стекло и беспомощно стекают вниз. Такой же беспомощной и разбитой чувствовала себя она. Рука с нежно-розовым маникюром потянулась за толстой тетрадкой и ручкой на столе. Острыми ноготками она переворачивала страницы дневника что пестрили цветными сердечками и радостными любовными стихами. На последней исписанной странице значилось: «…Он стал странно себя вести. Почти не звонит. Что делать не знаю. Но скоро мой день рождение. До него у нас точно всё наладится…» и сердечко с грустными но всё ещё счастливыми глазами. Она перевернула и эту страницу. Ручка привычно заскользила по бумаге. Страница была уже мокрая когда ручка остановилась. Девушка оглядела то что написала: «Какая же я глупая… он меня не любил… хотя… нет он любил. Но его любовь слишком тонка и не прочна. Он бросил меня… бросил!! Меня!!! Он меня бросил!!! Как так может быть?! КАК?! Почему? Почему именно я? Почему только самым наивным так не везёт? Почему бросают тех кто так безоговорочно верит в любовь? В чистую и красивую. А не ту которую предлагает нам жизнь: порочную, грязную не справедливую и слишком тонкую. Он был моим светом в этой жизни. Здесь меня больше ничего не держит…» Рука вечно рисующая сердечки нарисовала лишь осколки…
… Он обнял свою девушку и включив телевизор попал на новости. На первом плане стоял нервный и очень грустный журналист. На заднем плане виднелись машины скорой помощи и милиции. Около одной из них стояли два санитара которые успокаивали не переставая ревущую женщину. Журналист сглатывая после каждого слова комки обиды и слёз произнёс: «Девушка такая молодая и красивая, покончила с собой но оставила нам записку о том из-за кого она это сделала. Я не думаю что этот парень отделается лишь испугом…. При девушке был дневник. Вот последние строки из него: «Здесь меня больше ничего не держит мне незачем больше существовать. Я жила только им. Уйдя он забрал с собой мою жизнь. Кровь что останется от меня на лезвии останется и на его руках тоже. Вместе с духом и кровью из меня уйдёт любовь. Я буду свободна от него. Но он уйдёт со мной. Я так решила». Юная писательница и поэт. Мечтательный ангел и радостный бес. Этот прекрасный цветок завял из-за не справедливости в любви. Но я уверен её дух исполнит обещанное…» Девушка прижавшаяся к парню выключила телевизор и потянула к его губам. Только тут она заметила его глаза. Это были не его нежные и тёплые глаза это были глаза в которых плескался сжигающий всё на своём пути ужас…
…Неделю спустя. Сообщили ещё об одной смерти. Молодой парень разбился на машине. Как и сказала недавняя самоубийца… .

Она смотрела на луну и рисовала эльфа. У него были фиалковые глаза а в правом ухе была серьга. Волосы его были иссиня-черные, а белозубая улыбка завораживала. Только уж слишком этот эльф был похож на парня из её школы. Те же милые ямочки на щеках тот же прищур глаз… Девушка смотрела на своё творение и сердце её пропускало удары. Луна любопытно заглядывала ему в глаза, и освещала хрусталики на её щеках. Девушка погладила рисунок и достала черную папку из под дивана. Открыла и всхлипнула. Ещё одни любимые глаза смотрели на неё. Только теперь они зелёные. Но тот же прищур, те же ямочки. Один хрусталик упал на бумагу и та потемнела. Листочек с эльфом отправился к братьям. Папка улетела на законное место под диван и слёзы полились уже потоком. «Зачем?»- твердила она захлёбываясь слезами и утирая их рукавом. «Зачем?»- спрашивала она у луны. Та только молча вздыхала весенним ветерком и ласково проводила лучиком по её плечу. Прошло много времени,  до того как она перестала плакать и уснула, но даже во сне она дергала плечами, всхлипывала и шептала: «Зачем?».
На утро она пошла к нему. Точнее в его квартиру. Встретила её его мать. Она была бледная, уставшая с синяками под глазами. Казалось она за ночь постарела лет на десять. На её лице больше нет улыбки, только в глазах её осталось что-то прежнее. Но что уловить не мог никто. Девушка ободряюще улыбнулась и обняла женщину. Та прижала её к себе как родную и расплакалась. Когда она проплакалась. Пошла на кухню заваривать чай, а девушка пошла в его комнату. В ней всё было по прежнему. Так же лежали разбросанные вещи. Так же висели плакаты его любимых групп. Так же стояла на столе её фотография. Всё было так же. По старому. Она присела на кровать. Вспоминая как садилась сюда, когда он убегал на кухню за чаем и конфетами. Погладила рукой,  голубенького медвежонка. У неё дома розовый. На день Святого Валентина они подарили друг другу их в знак любви. А теперь даже игрушка выглядит грустной. «Зачем?» Прошептала девушка и уткнулась в плюшевую мордочку. Она взглянула в окно и задумалась. Кому и зачем надо было его убивать. Ведь он был такой ласковый и нежный, весёлый и романтичный, властный и красивый. Но его больше нет… В комнату вошла его мать и протянула девушке кружку. Та приняла её и когда женщина села уткнулась ей в плечо. Женщина погладила её по голове и вздохнула глядя в окно. А за окном шёл дождь. А ведь он смывает все печали. Может и им поможет?

Angel, подпись классная. Мне эта песня тож очень нравится!